Ненавижу неумелый пафос. Любишь пафос - умей его© принц
Название: Начнём сначала?
Пейринг: М/М
Жанр: ангст (хотя теперь уже в сомнениях -_-")
Состояние: готово ^_^ (ня... хоть что-то)
Дисклеймер: то был Вонг Кар Вай
Ахтунг: слэш, POV верхнего "М" =),
Плейлист: - Astor Piazzolla- Tango apasionado, Shigeru Umebayashi - Yumeij
обязательно, ОБЯЗАТЕЛЬНО во время прочтения слушать указанную музыку, иначе всё будет зря!!!
читать дальше_ _ _
В который раз забираюсь на эти чертовы скалы.... Я смотрю на горизонт и понимаю, что иначе просто не может быть — мы должны забираться сюда вместе, смотреть на горизонт и дышать это грёбаной пылью тоже вместе, потому что иначе это всё на хрен никому не нужно. Зачем мне столько свободы, если её не с кем разделить? Зачем мне столько красоты, если некому её показать? Хах... Давно ли я ударился в романтику? Нет, пожалуй место красивое. Я смотрю на солнце и думаю о нём, я смотрю на закат и думаю о нём, я подхожу к обрыву и думаю о нём.
С ним всегда было трудно — мы ссорились и дрались, он уходил, возвращался и просил «Давай начнём всё сначала?». Я верил и соглашался, мы начинали строить любовь снова.
Я уже и не помню когда всё это началось, но моё долгое путешествие началось в одно из наших с ним «начал».
_ _ _
Я вернулся после работы пораньше — свободное время я собирался убить чтением, работой, сном — да чем угодно, лишь бы не думать о нём. Не думать не получалось — я долго ходил по комнате от кровати к окну и обратно, обходя старый резной стул, который стоял как раз у меня на пути. Каждая мелочь напоминала о нём и я послушно возвращался мыслями к его голосу, его взгляду, вкусу, запаху...
Мне стало невыносимо одиноко. Я собрался уже выйти из квартиры, прихватил свитер, пачку сигарет и открыл дверь. Он смотрел несколько секунд на меня прежде чем наброситься и прижать к стене. Мне казалось, что я медленно сползаю в трясину сумасшествия. Он не отрывался от меня ни на секунду, я чувствовал его руки на своей груди, на шее, он целовал меня и прижимал к себе. Целуя его в ответ я чувствовал на языке солёный привкус слёз.
Словно в горячке его руки метались по моему телу. Он втолкнул меня в комнату и, схватив за руку, повел к кровати. Уже тогда я простил его — в очередной раз — поверил, впустил к себе. Тогда я понимал лишь одно — он мой кислород, я не смогу без него. Он столько раз уходил, но каждый раз возвращался... а я прощал. Срывая с него одежду, я потянул его к себе на кровать, я задыхался — мне нужен был он. Я чувствовал как он возбуждён, я видел, что он хочет... Я не допускал и мысли что он пришел ко мне на час, а не навсегда. Закрыв глаза я думал лишь о тех днях, когда мы были близки. Я хотел его так сильно, что не мог сдерживать себя, я слушал его голос, срывающийся в крике, слушал своё имя, повторенное бесчетное множество раз, стирал ладонью слёзы с его щек и слушал как бьётся его сердце.
Это была истерия, которая случалась всегда, когда мы начинала всё сначала. Он называл это «жизнь», я а - «сумасшествие». Он смеялся и засыпал у меня на плече.
Тогда мы решили уехать. Он нашел у меня на полке атлас и открыл наугад. Теперь я уже так не думаю, но возвращаться в прошлое не хочу. Мы решили отправиться в Америку, в Колорадо — он хотел увидеть дворец в скалах. Я не думал тогда — я просто собрал деньги и вещи, купил билеты. Он вырвал страницу из атласа и взял её с собой.
Двое суток мы петляли по дорогам, когда я, наконец, перегорел. Машина, что мы взяли, едва работала, и если глохла, то завести её было практически невозможно. Он вертел карту в руках и говорил мне куда ехать.
До сих пор не знаю, где мы тогда оказались....
-Да ты карту не умеешь читать, болван!
-Тогда сам садись за руль, черт тебя дери! - от злости я ударил по рулю и вышел из машины.
Он пересел за руль и выглянул из окна
-Толкай. Иначе она всё равно не заведётся.
Сев на пассажирское кресло я взял карту.
-И почему мы взяли эту ржавую телегу? Какого черта?
-У нас всё равно было мало денег с собой.
Я пытался его успокоить, но он лишь молчал в ответ. Стараясь не думать я снова укрылся в воспоминаниях. Я снова обнимал его, прижимал к себе, чувствовал его кожу, слышал его стоны. Выйдя из машины он сказал, что со мной скучно и невыносимо. Я взял чемодан и ушел. Где мы тогда остановились я не знаю до сих пор.
Найти работу было сложно — я почти не говорил по-английски, но мне повезло — меня взяли на горячую кухню в маленький ресторанчик. Строить жизнь с нуля в чужой стране сложно, но ведь я привык начинать сначала, и эта привычка выживать держала меня на плаву. Я стал привыкать ко всему, что меня окружало, хотя тоска по дому грызла меня день изо дня.
Я не знал, куда отправился он, но я не слышал о нём больше года. Сказать, что раны на моём сердце затянулись — значит безбожно соврать, а признать что я молча страдал — значит допустить собственную слабость. Работая с утра до поздней ночи я начал забываться, отпуская в прошлое последние обрывки воспоминаний. Страницу из атласа я вставил в рамку и повесил на стену в своей квартире — я устал и больше не собирался бросать всё и начинать сначала. Я решил не поддаваться своим желаниям необдуманно. В конце концов, я растратил на него восемь лет своей жизни, прежде чем оказаться здесь, на отшибе чужой страны.
Со мной на кухне работал один странный парень — он часто смотрел в одну точку или же закрывал глаза, будто прислушиваясь. Чем-то он напоминал мне его, но я старался запрятать это чувство как можно глубже и больше никогда к нему не возвращаться. Парень почти ничего не говорил, только улыбался едва заметно и прислушивался. Так, в полном молчании он погружался в работу, а я -в собственные мысли.
Размышляя о жизни я не раз сталкивался с вопросом «почему?». Я восстанавливал события последних восьми лет и тщетно искал разумные причины, но каждый раз всё сводилось к клубку желаний и слабостей. Моя монотонная работа только помогала мне возвращаться в прошлое, и я, с едва сдерживаемым нетерпением ждал выходных, когда буду работать в зале. Общение с людьми, которого мне катастрофически не хватало, помогало мне, пускай ненадолго, забыться. Иногда я подходил к окошку и, напевая под нос какой-то мотив, смотрел в зал на танцующих людей. Мне нравилась музыка и то, как двигались люди, но я не умел танцевать, и поэтому всегда смотрел. Однажды тот парень нарушил наш негласный обет молчания.
-Ты всегда смотришь на них и напеваешь что-то... Любишь танцевать?
Я поразился тому, что среди кухонного грохота он услышал моё задумчивое мурлыканье.
-Нет, я не умею танцевать, мне нравится просто смотреть.
Я отошел от окошка и вернулся к работе. Парень взялся мыть посуду и слушать. Он редко смотрел на собеседника, чаще поворачиваясь к нему так, чтобы удобнее было слушать. Мне показалось тогда, что он вполне мог быть музыкантом, но я не имел понятия что могла занести его в эту дыру. Он всегда задерживался до конца моей смены и уходил после меня — частенько я наблюдал за ним, сидя на другой стороне улицы со стаканчиком кофе в руках.
Первый вечер моей работы в зале начался легко — я не единожды размышлял над тем, как всё будет, я знал как себя вести и что делать. Я наслаждался эмоциями людей, окружавших меня, их вниманием ко мне. Европейцы странные, не похожие на нас, и моя внешность привлекала их внимание как машина мороженщика привлекает детей. Я ловил на себе заинтересованные взгляды женщин и мужчин, наслаждался атмосферой в зале, дышал полной грудью. Кто-то хотел сфотографироваться со мной, и хозяину это понравилось. Кажется, тогда я получил доступ в зал по выходным. Тяжелая работа в течение недели могла бы вымотать меня, если бы не ожидание субботы.
Я погружался в толпу и забывался, оставляя где-то очень далеко воспоминания. Это было моё личное укрытие, которое рухнуло в тот самый момент, когда в ресторанчик вошел он, придерживая у себя на поясе руку высокого с сединой в волосах американца в дорогом коричневом костюме. Они прошли рядом со мной, не бросив на меня даже взгляда, поглощенные друг другом. Я знал, что он заметил меня, но не догадывался почему он так поступил.
Давно забытым усилием воли я вернул на лицо улыбку и, пробиваясь через толпу, отправился на кухню. Остановившись у раковины я налил полный стакан воды и выпил.
-Там что-то произошло? - всё также не глядя на меня спросил тот парень. Он собирал тарелки в стопки и прятал в шкафы. Его смена подходила к концу, а мне предстояло работать в зале до полуночи.
-Нет, с чего ты взял?
Услышав собственный голос я понял, что и сам бы себе не поверил. Парень лишь молча кивнул в ответ и натянуто улыбнулся. Я тщательно отряхнул и расправил одежду, собираясь с духом.
Он прижимался к этому мужику и теребил ворот его рубашки, пока американец заказывал чертову кучу выпивки и «специальное блюдо». Я рассеянно кивнул и поспешил выполнять заказ. Перед глазами мелькало прошлое, увиденное же только что вспарывало едва зажившие раны ржавым тупым ножом. Да, я давно решил разорвать всё что нас связывало — от воспоминаний уже не было так больно, только вдруг начинало что-то греть внутри когда я видел его таким. Тогда я запретил себе верить его словам, решил для себя, что больше не будет «сначала», никогда не будет.
Я видел как он напивался, кричал и приставал к своему «другу», который, в прочем, никак не отзывался на его действия, и лишь затягивался изредка принесённым только что косяком. Он вёл себя как шлюха, как последняя блядь, и осознание этого травило меня куда больше чем ревность.
Они сидели до самого закрытия. Едва получив разрешение идти домой я схватил начатую бутылку виски и вышел из бара через служебный вход. На затихших ночных улицах я мог слышать его пьяный смех, несвязную английскую речь и вплетаемые в неё японские слова. Я вышел из переулка и направился к ним навстречу. Я получил лишь скользящий безразличный взгляд, когда они садились в подъехавшую машину. Я сделал глоток виски и едва подавил подступившую тошноту. Дорога до дома заняла тогда слишком много времени.
Из-за плотного красного абажура светильник почти не давал света и я, сидя в полумраке, представлял себе плотную сетку автодорог. Мелькающий за окнами свет напоминал мне мутный блеск автотрассы. Я хотел тогда в горы — просто идти, карабкаться, выживать и не думать больше ни о чем. На стене висела страница из атласа — её было не видно, но она там была, я знал, я помнил каждую черточку на этой карте, неровный край, пометки ручкой, его записи. Когда в дверь постучали я был почти трезв. Заглянув по пути в ванную я умылся. В такой час мне некого было ждать — только хозяйку квартиры, но она спала уже тогда, когда я пришел.
Я открыл дверь, на пороге стоял он.
-Привет, - он улыбнулся мне и хотел войти в комнату. - Я скучал.
-Убирайся. - Я попытался захлопнуть дверь, но он не дал мне сделать этого, упершись рукой.
-И ты не пустишь меня?
-Проваливай к чертям.
Я опустил руки и отошел на шаг. Он подошел ко мне и поцеловал, я лишь стоял не двигаясь, глядя сквозь него. Почувствовав его ладонь на своей щеке я оттолкнул его.
-Но я же люблю тебя, - продолжал он, подходя ко мне.
-Вон из моего дома!
Неуправляемая волна гнева накрыла меня с головой — я ненавидел себя за то, что всё ещё любил его, проклинал свою слабость и судьбу за то, что она снова столкнула нас. Тогда я просто сделал также как парень, работающий со мной — я выдохнул и сосчитал до десяти. Он молча смотрел на меня. Убедившись в том, что это не сон и справившись с гневом, я схватил его за локоть и вытолкал за дверь, закрыв её на щеколду.
Он стучал довольно долго, ни мало не заботясь о спящих жильцах, кричал что-то - я и не слушал его тогда, просто лёг на кровать и смотрел в пустоту. Странно было уснуть вот так, без мыслей и воспоминаний — просто исчезнуть ночью и снова возникнуть утром....
Много раз он приходил в бар, где я работал, в компании то седого американца, то с несколькими мальчиками — парень на кухне сказал, что они китайцы. Он понял это по акценту, потому что сам избавлялся от своего несколько лет. Тогда я снова убедился в том, что этот парень невероятен. Мне пришлось отказаться от работы в зале, и моё место занял мой новый друг. Я совершенно забывался на кухне, и только изредка слышал о нём. В такие моменты я совершенно терялся, и был согласен даже сменить работу, лишь бы не переживать это снова. Может, это и к лучшему, что я тогда не сделал этого — сложно было бы азиату найти хорошее место в Америке, а ведь я не оставил мечту уехать в горы, и мне нужны были деньги.
Заканчивалась последняя пачка сигарет, когда он снова постучал в дверь. Я знал, что это он, но продолжал сидеть на подоконнике и курить. Выкурив последнюю сигарету, я подошел к двери — вы коридоре было тихо, и я выглянул. Он сидел рядом, прислонившись спиной к стене. Его руки были изранены, на полу виднелись кровавые разводы. Что-то глухо ударило тогда в груди, я поднял его и завёл в дом.
-Ты дурак. Откуда у тебя это? - спрашивал я, растирая его спину мокрым полотенцем.
-Я хочу в душ.
-Врач запретил тебе мочить бинты.
-Но у меня только руки...
-Заткнись.
Я не хотел снова слушать о том, что у него «болят руки»... Ножевые ранения, множественные переломы... Врачи говорили, что всё заживёт, и он сможет пользоваться руками почти как раньше — только мелкую моторику будет нужно разрабатывать. А я думал, что это было чудо.
Постелив ему на своей кровати, сам я лёг на маленьком диванчике. Он долго ворочался, я делал вид, что сплю.
-Подвинься, - услышал я шепот рядом с собой.
Он попытался улечься со мной, стараясь не задеть руки. Я встал и перебрался на кровать.
-Не подходи ко мне. Спи один.
Он слез с дивана и снова лёг рядом со мной. Мне ничего не оставалось, кроме как продолжить эту беготню.
-Что тебе нужно? Спи!
-Я не могу уснуть один.
-Эта кровать слишком узкая для двоих
-Тогда я лягу сверху и мы оба будем счастливы
Наконец, мне надоело.
-Не смей ложиться со мной. Если тебе всё равно, то я, пожалуй, могу вернуться на кровать — она по крайней мере, удобная.
Ничего не говоря я откинулся на диванчике и закутался одеялом. Он молча вернулся на кровать и заснул.
Наверное, ему было тяжело оставаться целыми днями дома, и я мог лишь догадываться чем он занимается в моё отсутствие. Он часто звонил мне на работу и пока была возможность — мы разговаривали, время летело вперёд без оглядки, так, что было страшно. Тогда я чувствовал себя спокойно, мне казалось, что именно так и может всё получиться — тешил себя надеждой, хотя и понимал, что у меня может быть всё, но только без него. Целыми днями я пропадал на работе, но вечером исправно возвращался, отказавшись от работы в ночную смену. Когда я возвращался, то находил его обычно лежащим в кровати, но я совсем не уверен, что он был способен пролежать так целый день.
-Я хочу курить
-Кури, я не против.
-У меня сигареты закончились.
Глянув на часы я вздохнул и протянул ему свои сигареты.
-Мне от этих плохо — они слишком крепкие.
-Выкури половину.
-Я не могу...
Я даже подумал, что он всегда жаловался и капризничал как маленький ребёнок, разве что дети не выпрашивали бы так сигареты у родителей. Кивнув часам, отсчитавшим двадцать минут первого, я оделся и вышел на улицу. Накрапывал мелкий дождь и было довольно зябко. Кутаясь и растирая себя руками, я побежал к круглосуточному ларьку. Продавец упорно не хотел открывать, дождь постепенно усиливался, а я постепенно приходил в ярость. Получив, наконец, свои сигареты, я побежал домой.
На следующее утро у меня начался жар.
-Ох, нет... я сейчас принесу мокрое полотенце...
-Не ...мочи....бинты..
Это было странно, но даже речь давалась мне с трудом. Я попросил позвонить его на мою работу и объяснить всё. Я тогда надеялся, что хотя бы тот парень, с которым я работал поймет меня.
Пролежав так двое суток, я стал поправляться. Он всё это время болтался где-то рядом, мельтешил и не знал куда себя деть. Наконец, на вторые сутки он подал голос.
-Я есть хочу. Мы уже два дня ничего не ели.
-Так пойди и приготовь что-нибудь
-У меня руки...
-А я болею....
-Но я не могу....
Стоя у плиты, закутанный в одеяло как в кокон, я помешивал суп и думал о том, как он смел заставить больного человека готовить ему еду. В голову мысли вообще не шли тогда, я был сосредоточен на том, чтобы не рухнуть прямо на кухне в обморок. Накормив его, я снова улёгся на диванчик, игнорируя все его попытки приставаний.
Довольно долгое время я думал, что мне казалось, но он на самом деле уходил по ночам куда-то, одевая свой любимый костюм. Я уже почти оправился от болезни, и уже вышел на работу, взяв и ночную смену, стараясь отработать пропущенные дни. С одной из таких смен я вернулся чуть раньше. Его дома не было — он пришел через час после меня.
-Где ты был?
-Ходил за сигаретами.
-Ночью?
-А почему я не могу делать этого когда захочу?
-Ты можешь покупать их днём...
-Отстань от меня.
Наши редкие разговоры заканчивались именно так, и никогда ни к чему не вели, и лишь только по телефону он говорил мне, что ждёт меня, скучает, любит... Он всегда звонил на работу и говорил мне это, будто пытался заставить поверить ему. Уверен, тот парень с которым я работаю уже запомнил его голос. Однажды он спросил у меня «Это твоя девушка тебе звонит?», на что я лишь ответил ему что у меня нет настолько близкого человека. Тогда он сказал, что мой голос говорит о другом, и я задумался.
-Что ты делаешь?
Я развернул пакет, в котором было несколько блоков сигарет.
-Это чтобы тебе не приходилось ходить за сигаретами ночью.
Он подошел и одним движением сбросил все коробки на пол.Я терпеливо подобрал из все, сложив на полку ровными рядами. Он одел куртку и подошел к шкафу, ища что-то.
-Где мой паспорт?
-Я не дам тебе его.
Он пнул стул и перевернул стол, а затем ушел. Я несколько дней не слышал о нём — лишь однажды он позвонил мне и потребовал вернуть паспорт. Я был не против, но мне не хотелось его видеть.
Наконец, я накопил достаточно денег, чтобы вернуться домой, но я не мог не увидеть горы. В день своего отъезда я вернул ему паспорт, оставив его на столе в квартире. Я попрощался с парнем, ставшим за эти два года моим другом. Я не расстраивался и не боялся что не увижу его вновь — я знал, что мы обязательно встретимся ещё, ведь это был человек свободный, у меня же всегда висел камень на ноге...
Я добрался до гор, и тут же, привязав к правой ноге булыжник, забрался так высоко, как только смог. Я смотрел вдаль, не различая вдалеке силуэты городов. Я просто смотрел и понимал, что он сейчас должен был быть здесь — видеть это одному нельзя — слишком красиво, слишком свободно.... Но как не хочется начинать всё это сначала, как хочется забыть, как хочется... Я отвязал камень и бросил его вниз, закрыв глаза и прислушиваясь к тому, как он падает, ударяясь о другие камни, захватывая с собой пыль, грунт, вызывая падение всё новых камней.
Я пролежал на вершине до самой темноты, и когда начало темнеть, я решил спуститься. Мне было почти спокойно, почти легко, когда я подумал, что эти горы могли бы изменить его, и он сейчас был бы рядом, рядом навсегда, без желания уйти и...
Я думаю о нем до сих пор, но эти мысли уже не доставляют столько страданий — я видел как камень с моей ноги падает, увлекая за собой кусочки воспоминаний, пыль любви и ударяется о выступы боли, я чувствовал свободу, я знал, что эти горы я вскоре увижу вновь. Собираясь в очередную поездку, я вырвал страницу из атласа и взял её с собой.
Я всегда буду думать о нём.
Пейринг: М/М
Жанр: ангст (хотя теперь уже в сомнениях -_-")
Состояние: готово ^_^ (ня... хоть что-то)
Дисклеймер: то был Вонг Кар Вай
Ахтунг: слэш, POV верхнего "М" =),
Плейлист: - Astor Piazzolla- Tango apasionado, Shigeru Umebayashi - Yumeij
обязательно, ОБЯЗАТЕЛЬНО во время прочтения слушать указанную музыку, иначе всё будет зря!!!читать дальше_ _ _
В который раз забираюсь на эти чертовы скалы.... Я смотрю на горизонт и понимаю, что иначе просто не может быть — мы должны забираться сюда вместе, смотреть на горизонт и дышать это грёбаной пылью тоже вместе, потому что иначе это всё на хрен никому не нужно. Зачем мне столько свободы, если её не с кем разделить? Зачем мне столько красоты, если некому её показать? Хах... Давно ли я ударился в романтику? Нет, пожалуй место красивое. Я смотрю на солнце и думаю о нём, я смотрю на закат и думаю о нём, я подхожу к обрыву и думаю о нём.
С ним всегда было трудно — мы ссорились и дрались, он уходил, возвращался и просил «Давай начнём всё сначала?». Я верил и соглашался, мы начинали строить любовь снова.
Я уже и не помню когда всё это началось, но моё долгое путешествие началось в одно из наших с ним «начал».
_ _ _
Я вернулся после работы пораньше — свободное время я собирался убить чтением, работой, сном — да чем угодно, лишь бы не думать о нём. Не думать не получалось — я долго ходил по комнате от кровати к окну и обратно, обходя старый резной стул, который стоял как раз у меня на пути. Каждая мелочь напоминала о нём и я послушно возвращался мыслями к его голосу, его взгляду, вкусу, запаху...
Мне стало невыносимо одиноко. Я собрался уже выйти из квартиры, прихватил свитер, пачку сигарет и открыл дверь. Он смотрел несколько секунд на меня прежде чем наброситься и прижать к стене. Мне казалось, что я медленно сползаю в трясину сумасшествия. Он не отрывался от меня ни на секунду, я чувствовал его руки на своей груди, на шее, он целовал меня и прижимал к себе. Целуя его в ответ я чувствовал на языке солёный привкус слёз.
Словно в горячке его руки метались по моему телу. Он втолкнул меня в комнату и, схватив за руку, повел к кровати. Уже тогда я простил его — в очередной раз — поверил, впустил к себе. Тогда я понимал лишь одно — он мой кислород, я не смогу без него. Он столько раз уходил, но каждый раз возвращался... а я прощал. Срывая с него одежду, я потянул его к себе на кровать, я задыхался — мне нужен был он. Я чувствовал как он возбуждён, я видел, что он хочет... Я не допускал и мысли что он пришел ко мне на час, а не навсегда. Закрыв глаза я думал лишь о тех днях, когда мы были близки. Я хотел его так сильно, что не мог сдерживать себя, я слушал его голос, срывающийся в крике, слушал своё имя, повторенное бесчетное множество раз, стирал ладонью слёзы с его щек и слушал как бьётся его сердце.
Это была истерия, которая случалась всегда, когда мы начинала всё сначала. Он называл это «жизнь», я а - «сумасшествие». Он смеялся и засыпал у меня на плече.
Тогда мы решили уехать. Он нашел у меня на полке атлас и открыл наугад. Теперь я уже так не думаю, но возвращаться в прошлое не хочу. Мы решили отправиться в Америку, в Колорадо — он хотел увидеть дворец в скалах. Я не думал тогда — я просто собрал деньги и вещи, купил билеты. Он вырвал страницу из атласа и взял её с собой.
Двое суток мы петляли по дорогам, когда я, наконец, перегорел. Машина, что мы взяли, едва работала, и если глохла, то завести её было практически невозможно. Он вертел карту в руках и говорил мне куда ехать.
До сих пор не знаю, где мы тогда оказались....
-Да ты карту не умеешь читать, болван!
-Тогда сам садись за руль, черт тебя дери! - от злости я ударил по рулю и вышел из машины.
Он пересел за руль и выглянул из окна
-Толкай. Иначе она всё равно не заведётся.
Сев на пассажирское кресло я взял карту.
-И почему мы взяли эту ржавую телегу? Какого черта?
-У нас всё равно было мало денег с собой.
Я пытался его успокоить, но он лишь молчал в ответ. Стараясь не думать я снова укрылся в воспоминаниях. Я снова обнимал его, прижимал к себе, чувствовал его кожу, слышал его стоны. Выйдя из машины он сказал, что со мной скучно и невыносимо. Я взял чемодан и ушел. Где мы тогда остановились я не знаю до сих пор.
Найти работу было сложно — я почти не говорил по-английски, но мне повезло — меня взяли на горячую кухню в маленький ресторанчик. Строить жизнь с нуля в чужой стране сложно, но ведь я привык начинать сначала, и эта привычка выживать держала меня на плаву. Я стал привыкать ко всему, что меня окружало, хотя тоска по дому грызла меня день изо дня.
Я не знал, куда отправился он, но я не слышал о нём больше года. Сказать, что раны на моём сердце затянулись — значит безбожно соврать, а признать что я молча страдал — значит допустить собственную слабость. Работая с утра до поздней ночи я начал забываться, отпуская в прошлое последние обрывки воспоминаний. Страницу из атласа я вставил в рамку и повесил на стену в своей квартире — я устал и больше не собирался бросать всё и начинать сначала. Я решил не поддаваться своим желаниям необдуманно. В конце концов, я растратил на него восемь лет своей жизни, прежде чем оказаться здесь, на отшибе чужой страны.
Со мной на кухне работал один странный парень — он часто смотрел в одну точку или же закрывал глаза, будто прислушиваясь. Чем-то он напоминал мне его, но я старался запрятать это чувство как можно глубже и больше никогда к нему не возвращаться. Парень почти ничего не говорил, только улыбался едва заметно и прислушивался. Так, в полном молчании он погружался в работу, а я -в собственные мысли.
Размышляя о жизни я не раз сталкивался с вопросом «почему?». Я восстанавливал события последних восьми лет и тщетно искал разумные причины, но каждый раз всё сводилось к клубку желаний и слабостей. Моя монотонная работа только помогала мне возвращаться в прошлое, и я, с едва сдерживаемым нетерпением ждал выходных, когда буду работать в зале. Общение с людьми, которого мне катастрофически не хватало, помогало мне, пускай ненадолго, забыться. Иногда я подходил к окошку и, напевая под нос какой-то мотив, смотрел в зал на танцующих людей. Мне нравилась музыка и то, как двигались люди, но я не умел танцевать, и поэтому всегда смотрел. Однажды тот парень нарушил наш негласный обет молчания.
-Ты всегда смотришь на них и напеваешь что-то... Любишь танцевать?
Я поразился тому, что среди кухонного грохота он услышал моё задумчивое мурлыканье.
-Нет, я не умею танцевать, мне нравится просто смотреть.
Я отошел от окошка и вернулся к работе. Парень взялся мыть посуду и слушать. Он редко смотрел на собеседника, чаще поворачиваясь к нему так, чтобы удобнее было слушать. Мне показалось тогда, что он вполне мог быть музыкантом, но я не имел понятия что могла занести его в эту дыру. Он всегда задерживался до конца моей смены и уходил после меня — частенько я наблюдал за ним, сидя на другой стороне улицы со стаканчиком кофе в руках.
Первый вечер моей работы в зале начался легко — я не единожды размышлял над тем, как всё будет, я знал как себя вести и что делать. Я наслаждался эмоциями людей, окружавших меня, их вниманием ко мне. Европейцы странные, не похожие на нас, и моя внешность привлекала их внимание как машина мороженщика привлекает детей. Я ловил на себе заинтересованные взгляды женщин и мужчин, наслаждался атмосферой в зале, дышал полной грудью. Кто-то хотел сфотографироваться со мной, и хозяину это понравилось. Кажется, тогда я получил доступ в зал по выходным. Тяжелая работа в течение недели могла бы вымотать меня, если бы не ожидание субботы.
Я погружался в толпу и забывался, оставляя где-то очень далеко воспоминания. Это было моё личное укрытие, которое рухнуло в тот самый момент, когда в ресторанчик вошел он, придерживая у себя на поясе руку высокого с сединой в волосах американца в дорогом коричневом костюме. Они прошли рядом со мной, не бросив на меня даже взгляда, поглощенные друг другом. Я знал, что он заметил меня, но не догадывался почему он так поступил.
Давно забытым усилием воли я вернул на лицо улыбку и, пробиваясь через толпу, отправился на кухню. Остановившись у раковины я налил полный стакан воды и выпил.
-Там что-то произошло? - всё также не глядя на меня спросил тот парень. Он собирал тарелки в стопки и прятал в шкафы. Его смена подходила к концу, а мне предстояло работать в зале до полуночи.
-Нет, с чего ты взял?
Услышав собственный голос я понял, что и сам бы себе не поверил. Парень лишь молча кивнул в ответ и натянуто улыбнулся. Я тщательно отряхнул и расправил одежду, собираясь с духом.
Он прижимался к этому мужику и теребил ворот его рубашки, пока американец заказывал чертову кучу выпивки и «специальное блюдо». Я рассеянно кивнул и поспешил выполнять заказ. Перед глазами мелькало прошлое, увиденное же только что вспарывало едва зажившие раны ржавым тупым ножом. Да, я давно решил разорвать всё что нас связывало — от воспоминаний уже не было так больно, только вдруг начинало что-то греть внутри когда я видел его таким. Тогда я запретил себе верить его словам, решил для себя, что больше не будет «сначала», никогда не будет.
Я видел как он напивался, кричал и приставал к своему «другу», который, в прочем, никак не отзывался на его действия, и лишь затягивался изредка принесённым только что косяком. Он вёл себя как шлюха, как последняя блядь, и осознание этого травило меня куда больше чем ревность.
Они сидели до самого закрытия. Едва получив разрешение идти домой я схватил начатую бутылку виски и вышел из бара через служебный вход. На затихших ночных улицах я мог слышать его пьяный смех, несвязную английскую речь и вплетаемые в неё японские слова. Я вышел из переулка и направился к ним навстречу. Я получил лишь скользящий безразличный взгляд, когда они садились в подъехавшую машину. Я сделал глоток виски и едва подавил подступившую тошноту. Дорога до дома заняла тогда слишком много времени.
Из-за плотного красного абажура светильник почти не давал света и я, сидя в полумраке, представлял себе плотную сетку автодорог. Мелькающий за окнами свет напоминал мне мутный блеск автотрассы. Я хотел тогда в горы — просто идти, карабкаться, выживать и не думать больше ни о чем. На стене висела страница из атласа — её было не видно, но она там была, я знал, я помнил каждую черточку на этой карте, неровный край, пометки ручкой, его записи. Когда в дверь постучали я был почти трезв. Заглянув по пути в ванную я умылся. В такой час мне некого было ждать — только хозяйку квартиры, но она спала уже тогда, когда я пришел.
Я открыл дверь, на пороге стоял он.
-Привет, - он улыбнулся мне и хотел войти в комнату. - Я скучал.
-Убирайся. - Я попытался захлопнуть дверь, но он не дал мне сделать этого, упершись рукой.
-И ты не пустишь меня?
-Проваливай к чертям.
Я опустил руки и отошел на шаг. Он подошел ко мне и поцеловал, я лишь стоял не двигаясь, глядя сквозь него. Почувствовав его ладонь на своей щеке я оттолкнул его.
-Но я же люблю тебя, - продолжал он, подходя ко мне.
-Вон из моего дома!
Неуправляемая волна гнева накрыла меня с головой — я ненавидел себя за то, что всё ещё любил его, проклинал свою слабость и судьбу за то, что она снова столкнула нас. Тогда я просто сделал также как парень, работающий со мной — я выдохнул и сосчитал до десяти. Он молча смотрел на меня. Убедившись в том, что это не сон и справившись с гневом, я схватил его за локоть и вытолкал за дверь, закрыв её на щеколду.
Он стучал довольно долго, ни мало не заботясь о спящих жильцах, кричал что-то - я и не слушал его тогда, просто лёг на кровать и смотрел в пустоту. Странно было уснуть вот так, без мыслей и воспоминаний — просто исчезнуть ночью и снова возникнуть утром....
Много раз он приходил в бар, где я работал, в компании то седого американца, то с несколькими мальчиками — парень на кухне сказал, что они китайцы. Он понял это по акценту, потому что сам избавлялся от своего несколько лет. Тогда я снова убедился в том, что этот парень невероятен. Мне пришлось отказаться от работы в зале, и моё место занял мой новый друг. Я совершенно забывался на кухне, и только изредка слышал о нём. В такие моменты я совершенно терялся, и был согласен даже сменить работу, лишь бы не переживать это снова. Может, это и к лучшему, что я тогда не сделал этого — сложно было бы азиату найти хорошее место в Америке, а ведь я не оставил мечту уехать в горы, и мне нужны были деньги.
Заканчивалась последняя пачка сигарет, когда он снова постучал в дверь. Я знал, что это он, но продолжал сидеть на подоконнике и курить. Выкурив последнюю сигарету, я подошел к двери — вы коридоре было тихо, и я выглянул. Он сидел рядом, прислонившись спиной к стене. Его руки были изранены, на полу виднелись кровавые разводы. Что-то глухо ударило тогда в груди, я поднял его и завёл в дом.
-Ты дурак. Откуда у тебя это? - спрашивал я, растирая его спину мокрым полотенцем.
-Я хочу в душ.
-Врач запретил тебе мочить бинты.
-Но у меня только руки...
-Заткнись.
Я не хотел снова слушать о том, что у него «болят руки»... Ножевые ранения, множественные переломы... Врачи говорили, что всё заживёт, и он сможет пользоваться руками почти как раньше — только мелкую моторику будет нужно разрабатывать. А я думал, что это было чудо.
Постелив ему на своей кровати, сам я лёг на маленьком диванчике. Он долго ворочался, я делал вид, что сплю.
-Подвинься, - услышал я шепот рядом с собой.
Он попытался улечься со мной, стараясь не задеть руки. Я встал и перебрался на кровать.
-Не подходи ко мне. Спи один.
Он слез с дивана и снова лёг рядом со мной. Мне ничего не оставалось, кроме как продолжить эту беготню.
-Что тебе нужно? Спи!
-Я не могу уснуть один.
-Эта кровать слишком узкая для двоих
-Тогда я лягу сверху и мы оба будем счастливы
Наконец, мне надоело.
-Не смей ложиться со мной. Если тебе всё равно, то я, пожалуй, могу вернуться на кровать — она по крайней мере, удобная.
Ничего не говоря я откинулся на диванчике и закутался одеялом. Он молча вернулся на кровать и заснул.
Наверное, ему было тяжело оставаться целыми днями дома, и я мог лишь догадываться чем он занимается в моё отсутствие. Он часто звонил мне на работу и пока была возможность — мы разговаривали, время летело вперёд без оглядки, так, что было страшно. Тогда я чувствовал себя спокойно, мне казалось, что именно так и может всё получиться — тешил себя надеждой, хотя и понимал, что у меня может быть всё, но только без него. Целыми днями я пропадал на работе, но вечером исправно возвращался, отказавшись от работы в ночную смену. Когда я возвращался, то находил его обычно лежащим в кровати, но я совсем не уверен, что он был способен пролежать так целый день.
-Я хочу курить
-Кури, я не против.
-У меня сигареты закончились.
Глянув на часы я вздохнул и протянул ему свои сигареты.
-Мне от этих плохо — они слишком крепкие.
-Выкури половину.
-Я не могу...
Я даже подумал, что он всегда жаловался и капризничал как маленький ребёнок, разве что дети не выпрашивали бы так сигареты у родителей. Кивнув часам, отсчитавшим двадцать минут первого, я оделся и вышел на улицу. Накрапывал мелкий дождь и было довольно зябко. Кутаясь и растирая себя руками, я побежал к круглосуточному ларьку. Продавец упорно не хотел открывать, дождь постепенно усиливался, а я постепенно приходил в ярость. Получив, наконец, свои сигареты, я побежал домой.
На следующее утро у меня начался жар.
-Ох, нет... я сейчас принесу мокрое полотенце...
-Не ...мочи....бинты..
Это было странно, но даже речь давалась мне с трудом. Я попросил позвонить его на мою работу и объяснить всё. Я тогда надеялся, что хотя бы тот парень, с которым я работал поймет меня.
Пролежав так двое суток, я стал поправляться. Он всё это время болтался где-то рядом, мельтешил и не знал куда себя деть. Наконец, на вторые сутки он подал голос.
-Я есть хочу. Мы уже два дня ничего не ели.
-Так пойди и приготовь что-нибудь
-У меня руки...
-А я болею....
-Но я не могу....
Стоя у плиты, закутанный в одеяло как в кокон, я помешивал суп и думал о том, как он смел заставить больного человека готовить ему еду. В голову мысли вообще не шли тогда, я был сосредоточен на том, чтобы не рухнуть прямо на кухне в обморок. Накормив его, я снова улёгся на диванчик, игнорируя все его попытки приставаний.
Довольно долгое время я думал, что мне казалось, но он на самом деле уходил по ночам куда-то, одевая свой любимый костюм. Я уже почти оправился от болезни, и уже вышел на работу, взяв и ночную смену, стараясь отработать пропущенные дни. С одной из таких смен я вернулся чуть раньше. Его дома не было — он пришел через час после меня.
-Где ты был?
-Ходил за сигаретами.
-Ночью?
-А почему я не могу делать этого когда захочу?
-Ты можешь покупать их днём...
-Отстань от меня.
Наши редкие разговоры заканчивались именно так, и никогда ни к чему не вели, и лишь только по телефону он говорил мне, что ждёт меня, скучает, любит... Он всегда звонил на работу и говорил мне это, будто пытался заставить поверить ему. Уверен, тот парень с которым я работаю уже запомнил его голос. Однажды он спросил у меня «Это твоя девушка тебе звонит?», на что я лишь ответил ему что у меня нет настолько близкого человека. Тогда он сказал, что мой голос говорит о другом, и я задумался.
-Что ты делаешь?
Я развернул пакет, в котором было несколько блоков сигарет.
-Это чтобы тебе не приходилось ходить за сигаретами ночью.
Он подошел и одним движением сбросил все коробки на пол.Я терпеливо подобрал из все, сложив на полку ровными рядами. Он одел куртку и подошел к шкафу, ища что-то.
-Где мой паспорт?
-Я не дам тебе его.
Он пнул стул и перевернул стол, а затем ушел. Я несколько дней не слышал о нём — лишь однажды он позвонил мне и потребовал вернуть паспорт. Я был не против, но мне не хотелось его видеть.
Наконец, я накопил достаточно денег, чтобы вернуться домой, но я не мог не увидеть горы. В день своего отъезда я вернул ему паспорт, оставив его на столе в квартире. Я попрощался с парнем, ставшим за эти два года моим другом. Я не расстраивался и не боялся что не увижу его вновь — я знал, что мы обязательно встретимся ещё, ведь это был человек свободный, у меня же всегда висел камень на ноге...
Я добрался до гор, и тут же, привязав к правой ноге булыжник, забрался так высоко, как только смог. Я смотрел вдаль, не различая вдалеке силуэты городов. Я просто смотрел и понимал, что он сейчас должен был быть здесь — видеть это одному нельзя — слишком красиво, слишком свободно.... Но как не хочется начинать всё это сначала, как хочется забыть, как хочется... Я отвязал камень и бросил его вниз, закрыв глаза и прислушиваясь к тому, как он падает, ударяясь о другие камни, захватывая с собой пыль, грунт, вызывая падение всё новых камней.
Я пролежал на вершине до самой темноты, и когда начало темнеть, я решил спуститься. Мне было почти спокойно, почти легко, когда я подумал, что эти горы могли бы изменить его, и он сейчас был бы рядом, рядом навсегда, без желания уйти и...
Я думаю о нем до сих пор, но эти мысли уже не доставляют столько страданий — я видел как камень с моей ноги падает, увлекая за собой кусочки воспоминаний, пыль любви и ударяется о выступы боли, я чувствовал свободу, я знал, что эти горы я вскоре увижу вновь. Собираясь в очередную поездку, я вырвал страницу из атласа и взял её с собой.
Я всегда буду думать о нём.
@музыка: Shigeru Umebayashi - Yumeij (Любовное настроение OST)
@настроение: восторги по поводу заоконно-утреннего пейзажья
-
-
26.04.2010 в 10:09Это оно.
Приход.
-
-
26.04.2010 в 12:08и, кстати, ты слушала музыку когда читала?! *суровый взгляд*
-
-
27.04.2010 в 10:30Нет, мне очень.
Ну, мне очень.
-
-
27.04.2010 в 15:01это не то что другая история.... это вообще всё меняет. просто именно эта музыка создаёт настроение, при котором не получится повествования от третьего лица... она создаёт какую-то интимность
-
-
28.04.2010 в 07:19Японцы меня насторожили, a идею приветствую.
-
-
28.04.2010 в 07:25-
-
28.04.2010 в 08:36-
-
28.04.2010 в 08:39-
-
28.04.2010 в 09:45это что? откуда? ><
ТЫ можешь поднимать запись, когда редактируешь
я даже аватарку, блть, не могу здесь поменять)) потому что не умею, а заморачиваться как-то не то. но я тут пошаркаюсь... ведь, кажется, я здесь надолго ...
-
-
28.04.2010 в 09:46-
-
29.04.2010 в 07:23Chto nyaaaaa?)))
Ne, avatarku tebe menyat' nel'zya)
-
-
04.05.2010 в 11:24я, кстати, послушала "зачем топтать".... Лииид.... я ж расплачусь счас... кстати, песня - абсолютно точное содержание этого..."начнём сначала"... я в шоке. Но тут фишка в настроении..
-
-
10.05.2010 в 08:45a eshhe i rasschityvala ne HE/\
mne maaaaaaaalooooo
-
-
10.05.2010 в 10:34после этой фразы что угодно будет выглядеть куцо)))
a eshhe i rasschityvala ne HE/\
щито? о_О
mne maaaaaaaalooooo
да, это могло бы быть долго и мучительно. Я рада, что этого немного, и можно выдать за one-shot story ^_^
-
-
15.06.2010 в 23:53они тут были бы лишними, это точно
читал под музыку
впечатление особенное
-
-
15.06.2010 в 23:55под какую музыку?
-
-
16.06.2010 в 00:09под ту, которую ты рекомендовала, шоб фпечатление усилить
-
-
16.06.2010 в 00:18ну, ты молодец) Это...писанинко спасает только музыка))
-
-
16.06.2010 в 00:40мне вот понравилось, честно
-
-
16.06.2010 в 10:05-
-
16.06.2010 в 14:46мягко намекаю, ежели не по душе
-
-
15.07.2010 в 19:32-
-
15.07.2010 в 19:35-
-
15.07.2010 в 21:39